Безусловно, первый такой опыт кажется наиболее интенсивным, самым
потрясающим. Я посвятил серьезной практике нагуализма 12 лет (если не считать
некоторого времени, которое, скорее, следовало бы назвать просто "увлечением") -
это не так уж много. Но даже за этот сравнительно недолгий период испытал
"остановку мира" дважды. Оба раза эти сокрушительные переживания предваряли
целый период грядущих перемен, словно "открывая врата" к полям прежде
заблокированного опыта. Как правило, новый опыт вел и к переменам в
обстоятельствах жизни, то ли следуя скрытому в самой природе трансформации
закону, то ли отражая обнаруженный еще Юнгом процесс специфического влияния
динамики бессознательного на окружающую человека среду. Как бы то ни было, после
"остановки" мир меняется не только в голове, но и снаружи. Бесконечная сложность
этого единого процесса вызывает иллюзию, будто мир (или Сила, стоящая за ним)
"соглашается" отдать вам еще одну часть себя для познания и жизни.
Настроения, мною упомянутые, неформализуемы и в высшей степени "мистичны". Я
редко говорю о них, потому что они всегда - испытание на прочность, на
уравновешенность тоналя. Их без риска можно обсуждать лишь с теми, кто сам
прошел через эту все сметающую бурю и уцелел как личность, пригодная к
дальнейшей работе. Люди, "остановившие мир" не в процессе нагуалистской
трансформации, а в результате усилий на пути более визионерском, фантастическом,
без необходимых навыков контроля и здоровой критичности, часто превращаются в
убежденных последователей избранной религии, в настоящих мистиков, переполненных
пламенем потусторонней "поэзии", а то и просто в душевнобольных, что куда
печальнее. В любом случае неистовые грезы, порожденные "остановкой мира", эти
сумбурные отражения чего-то очень большого и, безусловно, Реального, заставляют
их до конца жизни скользить по тонкой грани, где обломки открывшейся Реальности
сплетаются с самодельными химерами, и никто не может отличить одно от другого.
И все же "остановка мира" относится к тем явлениям, которые никак нельзя
просто назвать и дать им исчерпывающее определение. Это всегда живой опыт, и его
приходится описывать как опыт.
Моя первая "остановка мира" предваряла радикальную активизацию сновидения и
вовлекла меня в освоение второго внимания. Она случилась в то уже далекое время,
когда готовилась к печати моя первая книга "Тайна Карлоса Кастанеды".
Редакторская работа над рукописью закончилась, и я почти весь август
бездельничал, чувствуя себя порядком опустошенным. Я во всех отношениях
"находился в отпуске", даже сновидения прекратились. И это мне не нравилось.
Помню, меня донимало знакомое всем сновидящим опасение, что я потратил слишком
много сил, сновидение ушло и больше никогда не вернется. Так что, вряд ли мое
состояние в тот месяц можно было назвать подлинно безупречным.
Я возобновил одинокие прогулки по тихим районам города, у моря, в парке -
там, где прежде практиковал "ходьбу Силы" и впервые остановил внутренний диалог.
Иногда эти прогулки занимали полдня и даже больше. Я тихо надеялся, что таким
образом восстановлю потраченную энергию и опять начну сновидеть. Однако ничего
не выходило. Меня преследовало странное ощущение, что я все время пытаюсь
прорваться сквозь невидимую пленку, отделяющую меня от Реальности, но эта пленка
хоть и тонкая, зато на редкость прочная - сквозь нее не пройти.
В конце концов от всей этой затеи с прогулками осталось одно голое упрямство.
Даже внутренний диалог не желал останавливаться по-настоящему, только
поверхностные паузы, в которых, я чувствовал, не было Силы. Только специальным
намерением я не позволял себе впасть в настоящую хандру, так как по опыту знал,
что этим только затяну свое неопределенное и тоскливое состояние.
В один из последних дней августа меня занесло в место, где, судя по всему,
любители природы часто устраивали пикники - запущенный участок парка, чуть ли не
повисший над обрывом, ведущим к берегу. Наверное, было около четырех-пяти часов
пополудни. Я бессмысленно разглядывал очаг на полянке, сложенный из нескольких
обломков каменных плит, и пепел от недавнего костра, и вспомнил даосское
сравнение по поводу природы просветления: "Тело стало подобно высохшему дереву,
а сердце - остывшему пеплу." Почему-то потрогал пепел и убедился, что он -
холодный. Бредовая идея получила продолжение - я решил просто посмотреть, а нет
ли поблизости случайно сухого дерева? Вспоминая все это спустя годы, я думаю,
что эти беспричинные действия и идеи были не обычными чудачествами блуждающего в
одиночестве человека, а результатом какой-то своеобразной разновидности
отрешенности. Потому, возможно, мне и пришла на ум даосская аллегория - она
очень удачно гармонировала с пустотой, в которую я вдруг погрузился. Я трогал
пепел словно "чужими" руками и глядел на все "чужими" глазами.
Почти автоматически я взглянул в сторону деревьев, сквозь листья которых
пробивались солнечные лучи и, разумеется, тут же увидел сухой, мертвый ствол.
Удивления не было, но зато я отчетливо ощутил, как по всему телу расползается
онемение - точь-в-точь местная анестезия.
На ветке мертвого дерева примостился странной формы сияющий кристалл. Вот
этого я точно не ожидал, но не успел даже разинуть рот от удивления, как
почувствовал сильный удар по затылку. Онемение, казалось, перешло в паралич,
потому что я даже не смог обернуться. Я только смотрел на кристалл. От него шел
луч света в мою сторону.
То, что случилось потом, описать трудно. Несколько секунд мне казалось, что я
отчетливо чувствую подземную вибрацию, которая через ноги поднималась прямо к
сердцу. Вибрация нарастала, и вместе с этой дрожью я все меньше понимал, на что
смотрю и что, собственно, вижу. Луч от кристалла неестественным образом
изгибался, он больше не был прямым и не был направлен в мою сторону. Луч
следовал за изгибами дерева. Как только я это понял, оказалось, что таких лучей
много, они просачиваются сквозь деревья, изгибаются - каждый по-своему. В этом
был какой-то порядок, но я его не понимал. Лучи успокаивали и раздражали
одновременно. Все это настолько не вязалось со строгим словом "эманации", что
мне ни на секунду не пришло в голову так назвать мешанину из "светящихся
хвостов". Впрочем, я и сегодня не считаю, что это были эманации. Это были
частички видения , искаженные кривым зеркалом моего тоналя. А может, так
видят мир какие-нибудь животные или растения.
Вибрация быстро исчезла, но остался звон в голове. Кроме того, я по-прежнему
не мог управлять собственным телом. Все внешние звуки (шелест травы, хруст,
какие-то стуки) сопровождались или порождались изменением яркости этого хаоса из
лучей и световых образований. Я попеременно видел траву под ногами и небо над
головой, но при этом был совершенно неподвижен.
А спустя еще несколько секунд я почувствовал, что стою на четвереньках. Руки
упирались в мелкие камни и жесткую высохшую траву. Я не мог понять, каким
образом упал и оказался в подобной позе. Мелькнула мысль, что я, возможно,
умираю. Умирать в такой позе мне не понравилось, и я попробовал встать. Сначала
ничего не выходило, а потом до меня дошло, что я по-прежнему стою на ногах и
вовсе не думал падать, хотя ладони и колени все еще горели от соприкосновения с
этой неприятной сухой почвой и жухлой травой.
Я по-прежнему не мог понять, куда я смотрю. На ладонях были следы пепла - и я
их разглядывал, по небу плыли облака, под ногами - истоптанные растения и смятая
пачка из-под сигарет. Казалось, все это я видел одновременно. Но "лучи",
тянувшиеся от деревьев и кустов, мигали, дрожали, вспыхивали и существовали в
моем сознании одновременно с этими картинками.
Сложно сказать, сколько все это длилось - несколько секунд или несколько
минут. Чрезмерная насыщенность воспринимаемого вызывала какое-то подобие
головокружения, и на миг мне показалось, что сейчас станет дурно. Лучи меня
больше не интересовали, хотелось остановить их назойливое проникновение
отовсюду. Вполне инстинктивно, совершенно не думая, я несколько раз глубоко
вдохнул и выдохнул. И: почти тут же вновь почувствовал, что могу управлять своим
телом.
Сияние стало ярче, но перестало колебаться и раздражать.
Я услышал, как рядом со мной кто-то громко вздохнул. Я повернулся и никого не
увидел. Но я до сих пор абсолютно уверен, что кто-то стоял возле меня и
наблюдал, со спокойным любопытством зверя, никогда не видевшего человека. А
потом быстро удалился. И в тот момент, когда "он" (или "оно") удалился, все
прошло - почти мгновенно.
После чего меня скрутил тотальный спазм до почернения в глазах. Я плюхнулся в
траву, держась за живот, и приходил в себя, наверное, около получаса. Когда
спазм отступил, мир показался мне чужим, незнакомым и странным. Я не мог понять,
каким образом оказался в этом месте. Даже простая тишина казалась чуть ли не
космической, потому что в те минуты, когда я стоял парализованный в потоке
изгибающихся лучей, меня как будто окружал неслышимый, но оглушительный рев.
То, что это была "остановка мира", мне в голову не пришло. Я никак не мог
определиться, случился ли со мной сердечный приступ, солнечный удар, или же
кто-то все-таки грохнул меня сзади по башке - хотя в последнем случае он,
наверное, был невидимкой.
Не переставая остро чувствовать чужеродность мира, в котором мне нужно
находиться, кое-как я собрался с силами, поднялся и пошел куда подальше. И уже в
самый последний момент вспомнил про "кристалл". Интересно, что это за штука?
Вернулся к высохшему дереву и посмотрел вверх, на его толстую и кривую ветку,
где мне примерещился источник загадочных "лучей".
На ветке, аккуратно (чтобы не свалилась!) прислоненная к стволу, стояла
пустая бутылка из-под портвейна. Видимо, в качестве памятника недавнему
пиршеству на природе.
Наверное, в течение недели после этого эпизода я чувствовал себя, по меньшей
мере, странно. Все это смахивало на гипнотический транс. Моя жена беспокоилась,
с чего это я стал таким молчуном. Вечером того же дня я подумал про "остановку
мира" и понял, что со мной случилось. Но рассказал обо всем жене лишь через
четыре дня:
Есть вещи и переживания, которые у меня вызывают ощущение особой ценности. О
них не хочется говорить. О них лучше молчать и "пропитываться" осторожными
воспоминаниями. Это не предмет для анализа и классификации. Так что я не стану
комментировать описанное.
Остается лишь добавить, что следующая "остановка мира", хоть и была намного
"плотнее", богаче содержательно, все же не произвела на меня столь сильного
впечатления. Хотя именно она положила начало всплескам более-менее
упорядоченного видения , в отличие от первого случая.
Возможно, все дело в том, что во второй раз рядом со мной не стоял некто
невидимый. Наверное, наше воображение куда больше впечатляет не разлитая по миру
Сила, сколь бы грандиозной она ни была, а ее пусть небольшое, но близкое нам
воплощение - вроде знаменитого "волшебного оленя" или "говорящего койота". Это -
тайна, к которой можно протянуть руку.
Назад>>
|